Холодное утро. Еще темно. Мимо будки охраны на территорию больницы спешат врачи и медсестры. Через полчаса начнется утренняя смена. В некоторых окнах стационара не горит свет, пациенты еще спят.
Идет 124-ый день работы инфекционного госпиталя. В Сысерти ковидарий впервые открыли 28 мая и свернули в середине августа. С 1 октября, когда обстановка с вирусом в области снова накалилась, стационар больницы опять перевели под госпиталь. За все это время в нем побывало 1842 пациента.
Мы встречаемся с врачом госпиталя Наргизой Воробьевой на крыльце «зеленой зоны». Она работает в Сысертской больнице гинекологом с 2017 года. Этим летом ей пришлось сменить белый халат на костюм инфекциониста.
− Обычно наше дежурство в госпитале длится 14 дней, − рассказывает медик. − Ты работаешь 6 часов без перерыва на сон или обед, затем 12 часов отдыха и снова в бой. То есть за две недели в таком режиме мы вырабатываем целую ставку − 168 часов. В идеале следующие 14 дней ты должен отдыхать. Но сейчас нет такой возможности, слишком много заболевших среди пациентов и персонала. Многие просто сдают тест на ковид, получают результат и на следующий же день выходят на основное место работы. Лично у меня идет уже второе дежурство подряд. Это непросто.
Мы заходим в чистую зону, где персонал переодевается на смену. Важно соблюсти все меры предосторожности и облачиться в защитный костюм в строгой последовательности. Сначала надевается шапочка, высокие бахилы плотно завязываются на ногах, сверху на одежду – одноразовый комбинезон, первая пара перчаток заправляется под рукава. Респиратор нужно плотно прижать к лицу, а поверх него надеть защитные очки. Теперь можно натянуть капюшон и плотно застегнуть комбинезон. Вторая пара перчаток надевается поверх комбинезона, рукава проклеиваются скотчем. В этом помогает младший медицинский персонал: они надевают перчатки, заклеивают скотчем все зазоры, проверяют, чтобы не слетали очки. Каждому медику в перчатку кладут магнитный ключ, чтобы беспрепятственно проходить между отделениями госпиталя. Сами пациенты такой возможности лишены.
В костюме становится жарко уже через 10 минут, дышать через респиратор непривычно и тяжело. Мы проходим через шлюз в «красную зону». Наргиза Юнусовна спешит в ординаторскую. У нее слишком мало времени на разговоры: нужно успеть посмотреть истории болезней пациентов с двух отделений, проверить анализы, сделать обход, подготовить к выписке тех, кто уверено идет на поправку и познакомиться с вновь прибывшими больными. Каждые 6 часов на смену заходит 3 доктора и 10 медицинских сестер. В среднем на одного врача приходится по 40 пациентов.
− Обычно утренняя смена делает обход пациентов с третьего и четвертого этажей, а дневная смена смотрит тех, кто находится на первом и втором, − объясняет Наргиза Воробьева. − Медицинские сестры исполняют предписания врачей: следят, чтобы пациенты принимали свои лекарства, мониторят их общее самочувствие. Это не исключает того, что мы можем проконсультировать пациента и с другого отделения, если в этом есть потребность.
Утро в госпитале
Госпиталь рассчитан на 232 койки и свободных мест нет. В коридорах пусто, пациенты редко выходят из своих палат. Даже за закрытыми дверями слышно кашель, от которого холодеет внутри.
В 8:00 персонал пищеблока начинает разносить завтрак. На тележке несколько больших термосов с кашей. Здесь кормят с разделением на специальные диеты по Певзнеру. Пожилой мужчина выглядывает из палаты и обращается к персоналу:
− Мне только кашу без сахара.
− Да, мы помним, что у вас сахарный диабет. Сейчас принесем.
Я иду в палату в хирургическом отделении, где не заняты приемом пищи. Многие лежат здесь почти две недели и уже порядком соскучились по родным. Светлана Костылева живет в поселке Двуреченск. Она рада, что лечится от пневмонии рядом с домом. Все-таки родным проще приехать и передать посылку с нужными вещами.
− Хочу сказать искреннее спасибо медикам! Очень благодарна им за помощь. Просто поразительно, как они успевают каждому уделить внимание, рассказать все о лечении, анализах. Ответить на вопросы. Может, просто нам так повезло, но ни одного плохого слова сказать не могу.
В коридоре отделения замечаю довольную женщину, сидящую рядом с медсестрой. Подхожу познакомиться. Это Людмила Потапова из Екатеринбурга. В госпитале лечится с 24 октября. Поступила с 50-процентным поражением легких. Сейчас у нее почти не осталось кашля и она уже делает дыхательную гимнастику.
− Рада, что вовремя попала в больницу. Сейчас мне гораздо лучше. Жду контрольную томографию и мазок, буду проситься домой. Напишите, что в хирургии внимательные и отзывчивые медсестры. Такое доброе отношение помогает нам в выздоровлении
Медсестра отделения Ольга Викторовна Оберюхтина занята проверкой документов. Заполняет листы врачебных назначений по каждому пациенту. Скоро пойдет выдавать лекарства, ставить уколы и капельницы.
В это время в отделении неврологии на 4 этаже уже начались утренние обходы. Медсестра Светлана Валентиновна Холоденина заходит в палату и каждому ставит укол с гепарином в живот. Потом системы. Почти всем пациентам назначают препараты, разжижающие кровь. Боятся тромбозов. У многих больных бывает цитокиновый шторм. Это неконтролируемое воспаление, реакция иммунной системы на вирус, когда начинается слишком бурное выделение особых веществ, от которых страдает организм – цитокинов.
− С такой реакцией мы сталкиваемся каждый день, − поясняет Наргиза Воробьева. – Уже выработали свои схемы лечения. Первым делом назначаем гормональные препараты для подавления иммунитета, противовирусные и противовоспалительные. Если высокая температура и большое поражение легких – антибиотики.
В отделении терапии в ординаторской работает Роман Анатольевич Мурзин, он смотрит истории болезней и готовится идти на обходы. В мае, еще до начала работы инфекционного госпиталя, он сам переболел ковидной пневмонией и на собственном опыте ощутил действие вируса. Говорит, что вторая волна значительно тяжелее, больше пациентов, которым труднее переносить болезнь.
− Знаете, огорчает безалаберное отношение некоторых к безопасности, − говорит Роман Анатольевич. – Отказываются носить маски, думают, они бесполезны. Вы можете быть носителем и выделять вирус, и при этом хорошо себя чувствовать. А кто-то рядом с вами подцепит болезнь и достаточно тяжело переболеет. В моей практике был случай, когда с небольшим поражением легких мужчина в 52 года очень быстро сгорел, ему не помогла интенсивная терапия. А вот пожилая женщина в 86 лет перенесла двухстороннюю пневмонию и выздоровела. До конца не ясно, как атакует вирус и у кого больше шансов спастись.
«Когда-нибудь это закончится»
У кабинета компьютерной томографии поток пациентов. Чтобы обеспечить 12 часовую работу сканера, врач и рентгенлаборант работают в две разные смены. Но снимков столько, что одному специалисту не успеть все проанализировать и сделать заключение. Пришлось руководству договориться с врачом-рентгенологом из областной больницы для удаленной работы и консультирования.
Захожу в реанимацию, где на шести койках лежат тяжелые пациенты. Как говорят сами врачи, если уже пациент «залетел на трубу», то шансы его на выздоровление очень низкие. У некоторых такое поражение легких, что даже аппарат не может обеспечить оптимальное насыщение крови кислородом. Кризисным больным с искусственной вентиляцией легких уже через несколько дней делают трахеостому для чистки бронхиального дерева и нижних дыхательных путей. Кому повезет выкарабкаться, придется долго восстанавливаться.
Обход в реанимации делает дежурный врач Олег Чауде. У каждого пациента он проверяет параметры дыхания на искусственной вентиляции легких, пульс. Рядом с кроватью пожилого мужчины грустно пожимает плечами и вздыхает, даже на аппарате больной не дотягивает до минимальных показателей.
Снова иду в ординаторскую, чтобы поговорить с Наргизой Воробьевой. Она устала, это видно по потухшему взгляду. Почти месяц живет в гостинице, вдали от своей семьи. Сейчас, когда через пару дней закончится ее месячное дежурство в госпитале, скорее всего, она снова пойдет на смену. Спрашиваю, зачем ей все это? «Время такое, нельзя бросать своих».
− Тяжелее всего, когда угасают пациенты, − делится Наргиза Юнусовна. − Ты чувствуешь себя бессильным и думаешь, что больше сюда не придешь. Бывает, пишешь посмертный эпикриз, и все время думаешь, где же ты просчитался? На каком этапе болезнь взяла свое? Иногда меня вдохновляют мои пациенты. Помню случай, когда в палате четверо мужчин лежали неделю, им никак не становилось легче. Поменяла схему лечения: подобрала другие антибиотики и противовирусные. И, знаете, они за 4 дня пришли в себя. Анализы стали лучше, температура нормализовалась. В такие моменты понимаешь, что не зря работаешь. Не зря приходишь на смены, не спишь ночами.
У меня от респиратора чешется лицо, а защитные очки больно впиваются в кожу. Спрашиваю Наргизу, привыкли ли они к такому наряду?
− Привыкли. Конечно, кожа на лице портится, от очков остаются вмятины, а после смены на свежем воздухе кружится голова. Пульсоксиметром контролирую у себя сатурацию, иногда за смену так набегаешься, что чувствуешь – еще немного и сам пойдешь дышать кислородом. Особенно тяжело, когда за сутки нужно дважды выходить на дежурство. Не успеваешь отдохнуть и переключиться. Одно радует, когда-нибудь это закончится. Все-таки уже достаточно много людей переболел вирусом, чтобы сформировался коллективный иммунитет.
Спускаюсь вниз. В приемном покое идет оформление новой пациентки. У нее болеет ковидом вся семья, а ей самой становится все тяжелее дышать. Пришлось собираться на госпитализацию.
